Не было смысла пытаться рационализировать что-либо в её жизни теперь, и она давно перестала пытаться.
Не было никакого смысла - привычного, зашоренного, викторианского - в том, что произошло с ней, продолжало происходить.
И это было так... восхитительно. Как поэзия, но не строчек на кремовой бумаге, а самой жизни - то самое, чего ей вечно не доставало.
Ада не мучилась ночами и не чувствовала, что сходит с ума, стараясь найти рациональное объяснение её новой реальности; нет, скорее, она всецело позволяло сумасшедшему потоку нести её, куда ему заблагорассудится. Но это не значило, впрочем, что она не захватила весло.
Вообще, Ада нынче иногда смеялась невпопад, будто бы ни с чего - когда пачкала руки в муке, например, или стоя за кассой, вводя в недоумение серьёзного посетителя. Причина всегда была одной и той же: Ада представляла себе, как пытается поведать о своей жизни в письме маменьке. Это добавляло любому, даже самому скучному занятию флёр необыкновенного приключения. Например:

"Маменька, знаете, сейчас XXI век на дворе. Меня выкрало из нашего опостылого времени некое сообщество, практикующее крайне богомерзкие ритуалы. Они сказали, что хотят, чтобы я открыла им дверь в иное измерение, но вместо этого я пеку пирожки и раскладываю пасьянсы. Маменька, богомерзкие ритуалы очень интересные!"

Или:

"Маменька, меня держит за руку мёртвый поэт из нашего будущего и их прошлого. Он говорит, что сам не писал стихов, но вдохновлял многих - его имя помнят здесь до сих пор, хотя слава его... скандальна. Вы предупреждали меня против подобного сотни и тысячи раз, маменька, и оттого, что наконец моё сердце так полно ослушалось вас, я счастлива. Знаете, это действительно в крови."

Рука Люсьена - тёплая, гораздо теплее промозглого ветра, что задувает под воротник пальто и ерошит её теперь совсем короткие светлые волосы. Ей так нравится быть свободной и быть свободной рядом с ним, не называя это, их связь, пока никак по имени.
- Если будет дождь, - отвечает она Люсьену, улыбаясь, - мы всегда можем спрятаться в кафе. Или не спрятаться. Скажи, могущественные кузены Фракции могут подхватить насморк, если промокнут под дождём?
Ада дразнит его, конечно, насмешливо, но незлобно; знает, что чуточку флиртует и позволяет себе это. И лишь немного чувствует вину: в эту прогулку, в этот собирающийся дождь она вышла не вполне с лёгким сердцем и не только лишь чтобы провести время с Люсьеном.
Она хранит в своём сердце вопрос (просьбу? условие?), который не даёт ей спать спокойно, и ей бы его задать, так просто, но она страшится - вот так вот, не крови, не ритуалов, не неизвестности - но того, что если она поставит это условие перед ним - это изменит всё.
Изменит то, что между ними - нежное, невесомое, неназванное.
Ей бы так того не хотелось...
И всё же, она закидывает удочку:
- Мне интересно, Лу, я и ты и Настя... Те, кто оставил след в истории, - Фракция выбирает именно их ради какой-то цели? Или наши биоданные проще найти? Или всё это лишь совпадение?
Последний вопрос - обманка, дымовая завеса. Ада, быть может, ещё не вполне нашла своё место в новом мире и не до конца понимает мотивы и пути Фракции Парадокс. Но твёрдо знает: случайное совпадение - смешная концепция для тех, что веками собственноручно создавали случаи.