Камера освещалась противным тусклым рыжим светом. В самом дальнем от дверей углу висел откидной столик из грязно-жёлтого полимера; напротив стола полимерная же кровать-кушетка. Мастер возлежал на ней, закинув под голову пиджак от костюма. Он сосредоточенно смотрел перед собой, пальцы его левой руки нервно отбивали ритм вальса. Пальцами правой он стал медленно водить в воздухе, помогая вычислениям, крутившимся в его голове.
В коридоре послышались шаги. Мастер бросил вальс и еще вальяжнее развалился на кушетке.
В камеру вошли двое стражников канцелярии. Первый встал напротив Мастера, широко расставив ноги, и направил на него два стазера, с двух рук. Мастер покосился на него и одарил коварной улыбкой. Второй стражник прошёл к столику и водрузил на него поднос. На подносе лежали две круглые таблетки в упаковке.
Мастер поднял бровь:
- Это что, мой последний ужин? Какое непотребство. Синтетическая пища - просто смерть для любого гурмана. Я требую заменить блюдо и не шлю комплименты повару. - Он отмахнулся от стражника, как турецкий шах от надоедливого раба.
Стражник не отреагировал на этот выпад. Он подошёл к кушетке и бросил Мастеру в ноги широкое тёмно-красное полотно.
- Мантия, - сообщил стражник.
Мастер изобразил на своем лице удивление. Затем оттянул штанину на колене.
- Вот это - очень дорогой костюм. А вот это, - он ткнул пальцем в мантию, - пыльное, затхлое одеяло. И если я буду вынужден покинуть это бренное тело, я точно не стану заворачиваться в этот вонючий кокон. Я это сделаю со вкусом.
Стражник пожал плечами и торопливо вышел из камеры. Его напарник, по-прежнему направляя стазеры в грудь Мастеру, стал медленно  пятиться к двери, не сводя глаз с цели.
Мастер уставился на него в ответ, не улыбаясь и не мигая. Стражник крепче сжал стазеры и начал пятиться быстрее.
- Не споткнись, - нежно сказал Мастер.
Стражник неуклюже выступил за дверь, все так же не отводя оружия. Его напарник быстро запер камеру и опустил силовое поле.
Мастер остался в тишине. Он закрыл глаза и перед его внутренним взором заплясали и закружились цифры. Столбец за столбцом, строка за строкой, в бешеном ритме сменяли друг друга уравнения. Из уравнений рождались кривые - они извивались, ложились на координаты и пересекались, и каждое место пересечения обозначалось яркой вспышкой.
Это продолжалось довольно долго, а затем в коридоре вновь послышались шаги: теперь уже более легкие, уверенные и неторопливые. Мастер резко открыл глаза - последнее уравнение сошлось, последнее две кривые свились в сиянии сверхновой.

Отредактировано Noah Goodman (2018-05-30 02:20:37)

Мастер удивленно уставился на нее, а потом громко и искренне расхохотался. Ему было настолько смешно, что пришлось даже перевернуться со спины на бок. Наконец он выдохся и, ослабевший от смеха, принял сидячее положение.
- Право же, Романа, ты бы себя слышала. Какой пафос, какая драма. Поздравляю вас, Леди Президент, - он изобразил насмешливый поклон. -  Вы воистину превратились в типичного Галлифрейского политика - высокопарного, отрешенного и с ноткой ханжества. Тебе можно гордиться своими достижениями.
Он откинулся назад и оперся спиной на стену. В его тоне не слышалась откровенная злоба, скорее, ироничная насмешка и пренебрежение.
- Хотя... - он склонил голову набок. - Что-то от искательницы приключений в тебе еще осталось - пришла в мою камеру одна, без охраны и без свиты длиной в пол-коридора. К неисправимому ренегату и ужасному преступнику. - Мастер деланно вздохнул и состроил разочарованную физиономию. - Совсем меня не боишься.
Конечно, она считает, что ей ни к чему его бояться, ведь ей удалось засадить его в камеру. Многие до нее совершали ту же ошибку. Мастер задумчиво рассматривал Роману, по-прежнему стоявшую в некотором отдалении от него. Возможно, она пришла самолично отвести его на казнь - вряд ли, конечно, ведь  это было бы нарушением процедуры. Или же она пришла полюбоваться на поверженного врага - тоже маловероятно: насколько он мог судить, злорадство ей было не свойственно. Или же ей движет любопытство, желание узнать страшные секреты, которые Мастер хранит?
Он подался вперед и посмотрел ей прямо в глаза:
- Романа... со всей твоей властью, со всей королевской конницей и королевской ратью в твоем распоряжении, тебе нечему меня научить. Я знаю, почему я здесь очутился. - Пауза. - Но знаешь ли ты?

***

Мастер рывком поднял раму - второй этаж, к сожалению, высокий второй этаж, но ничего не попишешь. Он перебросил ноги через подоконник и сиганул вниз. Приземлился, подогнув колени, тут же перекатился на бок, вскочил и рванул в сторону парка.
В глубине, среди деревьев, недалеко от фонтана с глупыми херувимами, как он и ожидал, стояла ТАРДИС. Аккуратно перемещаясь между деревьями, он подобрался практически вплотную к кораблю. Пошарил на земле, подобрал несколько камней и начал бросать их в дверь ТАРДИС с небольшими интервалами.
Через несколько минут дверь осторожно открылась, и молодой агент в полевой форме немного нерешительно вышагнул на траву. Мастер прыгнул на него до того, как он успел захлопнуть за собой дверь ТАРДИС, вывернул из его руки стазер, резко ударил его в нос, потом втащил его за шиворот внутрь корабля.
- Невероятно, просто непостижимо! Какие же вы тупые! Детский трюк, недостойный даже этой идиотской планеты! Ты просто позор семьи.
Он швырнул агента на пол и наставил на него стазер.
- Значит так. Ты сейчас рассказываешь мне то, что я хочу знать, а я не переставлю стазер на мой любимый режим и не начну медленно выжигать твоё сердце.

Отредактировано Noah Goodman (2018-06-02 15:08:11)

Мастер хмыкнул.
- Если ты полагаешь, что наши отношения с Доктором сводились к этому, то ты понимаешь в отношениях еще меньше, чем я думал. Хотя это поправимо. Мы были лучшими друзьями, а это значит, что мы понимаем друг друга, как никто другой, пусть наши взгляды на устройство вселенной и разнятся. Плюс я не настолько сентиментален. Однако даже я, несмотря на все моё презрение к его мягкотелости, не могу не оценить его предприимчивость и решимость; а он - несмотря на неодобрение моих методов - не может в глубине души не восхищаться моим гениальным умом и совершенным пониманием природы других. Мы оба знаем, что вселенная неоднозначна, и иногда приходится идти на риск, и очень часто - на жертвы.
Романа заговорила о законах и правилах, и Мастер закатил глаза. Обычная отговорка тех, кто не способен принимать решения самостоятельно и принимать ответственность за свои действия. Спрятаться за правилами и указаниями с выше - вот путь лицемера. Мастер же никогда не скрывал ни своих стремлений, ни своей сущности; его дела были его собственными, а прикрываться законом было ниже его достоинства.
- Действительно, воплощение справедливой системы. - Мастер криво улыбнулся, когда Романа упомянула невозможность пересмотра приговора. - Я, конечно, всегда знал, что судебные практики на Галлифрее не отличаются гибкостью - видели, знаем - но я хотя бы надеялся на подобие слушания.
- Вообще я удивлен, что меня не трясли денно и нощно, дабы выжать из меня обстоятельства моего дела, особенно учитывая то, каким образом я получил... - тут он осёкся, потому что внезапное озарение снизошло на него с грязного потолка камеры. Его лицо осветилось озорным весельем, и он расплылся в широчайшей улыбке. - Аа! Вот оно что! Ты действительно не знаешь, что происходит! Неудивительно, что ты так спокойна. Будь ты в курсе, все твои игрушечные солдатики и скудоумные следопыты бегали бы здесь кругами.
Он тихо засмеялся. Потом, словно решившись, вскочил с кушетки, потянулся, и направился к выходу. Дойдя до Романы, резко остановился и повернулся к ней:
- Да, кстати, если ты вдруг надеешься, что после этой моей небольшой процедуры я стану настолько слабым, что не окажу твоим дознавателям никакого сопротивления, то ты меня совсем не знаешь. Тем, кто дурно со мной обошёлся, не на что больше рассчитывать в жизни. Ты. Ничего. Не узнаешь.

***

Агент с ужасом смотрел на него с пола, на его лице смешались пот, кровь и слёзы.
- Я ничего не скажу! Можешь делать, что хочешь!
Мастер поцокал языком.
- Не надо, не надо пытаться быть героем, никто этого не оценит. Уверяю тебя, те, кто рассказывал тебе про честь Галлифрея, сами в это не верят. Тем более, что они забыли рассказать тебе самое главное: боль может быть невыносимы.
Он нажал на спусковой механизм и тонкий луч стазера плавно заскользил по груди агента. Агент страшно закричал, перекатился на бок, извиваясь, и принялся отчаянно скрести пальцами пол ТАРДИС.
- Безумие боли быстро изменяет твою решимость,  - нравоучительно пояснил Мастер. - Да и к тому же, я не требую от тебя многого. Все что я хочу - это код доступа к базе данных из твоей ТАРДИС. Право же, это сущий пустяк. А взамен я тебя не убью. По-моему, это честная сделка. Что скажешь?
Агент плакал.
- Неужели тебя себя не жаль? Какая это у тебя инкарнация? Наверняка первая. Обидно, обидно. Столько всего могло быть впереди. Ну же! Моё терпение стремительно подходит к концу. - Он перевернул агента на спину ногой и вновь наставил на него стазер.
- Не надо!! - крик агента был страшным, почти звериным.
- Код доступа к базе. Быстро.
Агент встал на колени, ухватился за край консоли и с трудом поднялся на ноги. Он открыл панель с небольшой клавиатурой, полной галлифрейских символов, и парой рычагов, трясущимися пальцами вбил код.
- И за одно код отключения распрознания по биоданным. Не думай, что я не знаю. И без фокусов.
Агент  помедлил и вбил второй код.
- Теперь отойди от консоли, но так, чтобы я тебя видел.
Не опуская стазера, Мастер быстро ввел одной рукой несколько символов. Система ответила ему лёгким скрежетом и потоком данных.
- Отлично, - сказал Мастер. - Молодец.
Затем он дважды выстрелил, и агент рухнул на пол.
- Но плохо читал досье на преступника перед выходом на задание.
Он положил стазер на консоль и принялся работать. Данные пролетали между его глазами. Протоколы, защитные программы, ловушки из зараженного кода - разумеется, на данные о таймлайне президента Галлифрея наложено максимальное количество защиты. Однако Мастер знал механизмы работы матрицы вдоль и поперёк, и даже изнутри. Вскоре программа сдалась, и на экране замелькали цифры и графики - координаты во времени и пространстве. Мастер жадно просматривал ближайший отрезок, стараясь запомнить как можно больше. Внезапно свет в ТАРДИС изменился на ярко рыжий и пронзительный вой наполнил консольную.
Мастер раздраженно ударил ладонью по панели.
- Ничтожный сопляк всё-таки запустил сигнализацию.
Двери ТАРДИС заблокировал силовой щит, а колонна  посередине начала ходить вверх и вниз - корабль самостоятельно дематериализовался и помчал своего узника к Галлифрею.

***

В голове у Мастера по-прежнему танцевали уравнения. Он максимально старался тянуть время, что дать себе возможность закончить расчеты. Теперь нужно было использовать полученные результаты.
- Кстати,  - он усмехнулся. - У меня действительно есть последнее желание. И оно вполне выполнимо. Я хотел бы написать письмо Доктору - высказать ему пару слов по поводу некоторых его решений. Я бы сделал это позднее, но я не уверен, буду ли я в состоянии это сделать после этой моей приятной прогулки.
Он действительно не знал, как процедура подействует на него, учитывая, что регенерации были закачены в его тело при помощи технологии Фракции. Кто знает, возможно между их машинами Галлифрея и приёмами Фракции существовала несовместимость на молекулярном уровне. Возможно даже, рассуждал Мастер, это и был их изначальный план - и когда его, Мастера, подсоединят к машине, зараженный код, созданный Фракцией, проникнет в системы Галлифрея. А может, вся комната, вместе с Верховным Советом, просто взлетит на воздух.
- Всего лишь небольшое личное письмо. - он обаятельно улыбнулся. - Если Леди Президент позволит.

Отредактировано Noah Goodman (2018-06-03 09:51:58)

Мастер усмехнулся:
- Хах, а вот и не угадала! Я считаю, что если ты получаешь власть, то ей непременно нужно воспользоваться. Иначе зачем стараться и добиваться ее?
Он поморщился, когда она упомянула об эмоциях.
- Это не угроза, это непреложный факт. Но мне нравится твоя уверенность в обратном - оно говорит о том, насколько мизерным количеством информации ты обладаешь, ибо познав глубину деяний, чужих и своих, начинаешь сомневаться во всем.

***

Тардис материализовалась в охраняемой зоне. Мастер с кислой миной смотрел, как в залу с топотом сбегаются стражники - толпа нелепых неадекватных позёров. И вот им он должен сдаться. Всё его существо протестовало против подобного шага, однако его выбор был невелик: стражники уже разблокировали дверь.
- Ну что ж, - вздохнул Мастер. - Хотя бы я должен доставить себе удовольствие напоследок.
Первых трёх стражников, зашедших в Тардис, он застрелил. Скрасив своё разочарование, он с усмешкой поднял руки в верх и дал отвести себя в камеру.

***

Зала на верхнем этаже оказалась залита светом. Он немедленно попал Мастеру в глаза и в нос, заставив того скривиться. Нелепая форма стражников в столь ярком освещении смотрелась еще более нелепо - если это вообще возможно. Романе же, одетой в белое, явно нравилось красоваться в ниспадающих лучах.
Мастер опасался, что Романа будет возражать против написания письма, однако надеялся, что ее любопытство победит - она ни за что не поверит, что им движет банальная сентиментальность и наверняка захочет ознакомиться с составленным Мастером опусом, чтобы извлечь из него возможную информацию. Он также предполагал, что она побоится оставлять его одного, и уже приготовился возражать против конвоя из стражников, которые будут со спины пялиться в его писанину. Однако здесь Романа его удивила: она сама предложила оставить Мастера наедине с его мыслями. Ну и с камерами, разумеется.
Мастер насмешливо поклонился.
- Прими мою искреннюю благодарность. И не беспокойся - я действительно жажду передать Доктору пламенный привет. Да и подумай, даже если бы я предпринял какой-нибудь отчаянный шаг, где бы я смог скрыться? Нет, нет, моя единственная надежда - это если строгая Леди Президент сжалится над несчастным узником. - Он обезоруживающе улыбнулся.
В комнате, куда его отвели для написания письма, он в первую очередь отметил камеры, висящие по всему периметру. Он никак не смог бы занять положение, при котором камеры не смогли бы засечь, что он делает.
Он сел за стол, придвинул к себе первый листок из пачки, взял автоматическое перо, некоторое время посидел в раздумье, и затем начал писать. Однако через пару минут, видимо, недовольный результатом, он скомкал исписанный лист и бросил его через плечо на пол. Придвинул следующий лист, снова начал писать. И снова раздраженно скомкал бумагу, щелчком отправив получившийся комок в ближайшую камеру. Взял следующий лист. Через несколько минут пол был усеян скомканными черновиками из самой дорогой Галлифрейской бумаги.
Мастер придвинул следующий лист. Однако на сей раз вместо традиционного "Мой дорогой Доктор" вверху страницы появилось другое приветствие: "Мой дорогой Мастер".
Он быстро набросал все уравнения, что рассчитал за последние два часа, и добавил короткую инструкцию. Затем медленно и тщательно скомкал и этот лист. Затем, будто бы в задумчивости, провел тыльной стороной левой руки по подбородку. Что-то тихо щёлкнуло и в его ладони появилась ровная округлая дыра.
Это небольшое устройство ему нашёл Торчвуд. Они, разумеется, понятия не имели, что именно попало к ним в руки. Они едва могли как следует его рассмотреть - казалось, что устройство защищено сильнейшим фильтром восприятия, к тому же оно вызывало у исследователей неясное, но очень острое беспокойство. Мастер же немедленно осознал, с чем это было связано - устройство было аномалией. Оно должно было быть разработано во время войны, и потому в новой версии реальности оно не должно было существовать. На Земле же его оставила Фракция - один из десятков артефактов, призванных еще больше дестабилизировать таймлайн. Мастер быстро выяснил, что, на удивление, может без проблем использовать аппарат  - возможно, Фракция изменила его биоданные больше, чем он хотел бы себе признаться. Стражники же, напротив, не заметили устройство при обыске - все их естество сопротивлялось факту наличия подобного артефакта в их примитивной линейной реальности.
Назначение устройства было простым, но бесконечно полезным. Имея в своей основе манипулятор воронки, оно позволяло отправлять физические послания в любую точку пространства и времени любому адресату, у которого находилось такое же устройство.
Мастер сжал скомканный лист бумаги между ладонями, а потом уронил руки на колени. Послание проскочило в воронку, и дыра в ладони Мастера немедленно затянулась. Мастер понадеялся, что Романа не настолько одержима, чтобы считать количество скомканных им черновиков.
Поразмыслив несколько секунд, Мастер взял еще один лист. На сей раз он дописал письмо до конца:

"Дорогой Доктор,
В данный момент я ожидаю казни на Галлифрее. Мне очень скучно, а все окружающие не понимают мою тонкую душевную организацию. Чтобы скрасить время ожидания, я решил написать тебе послание и выразить еще раз свое отношение к твоей философии жизни.

Я всегда говорил тебе, что твое желание вмешиваться в чужие дела во имя добра в итоге принесет вселенной еще больше вреда, чем мое стремление ее завоевать. Я надеюсь, что буквально немедленно тебя настигнет осознание того, насколько я прав. Я с удовольствием представляю себе, как твой лоб покрывает мелкая испарина, и ужас осознания ошибочности всей твоей жизни создаёт тебе заворот кишок. Такова неизбежная трагедия всех моих противников - рано или поздно они осознают мою правоту. Однако я не буду слишком сильно давить на больное - я и сам не безупречен.

Наши общие деловые партнеры (те самые, питающие нездоровый интерес к смерти) смеются над нами обоими.

Я желаю тебе веселых приключений. А если захочешь совершить самоубийство - дай мне знать.

С наилучшими пожеланиями,
Мастер"

Отредактировано Noah Goodman (2018-06-12 04:57:22)